ТВОРЧЕСТВО ГЛАЗАМИ...
Последние несколько лет волею судьбы я общаюсь в основном с людьми образованными, более того – интеллектуально извращенными. Не могу сказать, что страдаю от этого, но иногда устаю. Особенно устаю от великосветских с апломбом бесед о прекрасном. И, хотя в живописи из нашего круга хоть что-то понимаю, наверное, я один, тема эта довольно часто поднимается у нас за бутылочкой чего-нибудь потрясающего.
Спорим о стилях и направлениях, о техниках и красках, в изрядном подпитии – о творчестве вообще. И вот, как-то раз, на очередном многомудром собрании зашла речь о картинах Вербина. Из наших кто-то что-то видел, кто-то что-то слышал, кто-то даже знал Александра Ивановича лично. Так что, беседа обещала быть содержательной. Вышло наоборот.
И вышло так, что живопись Вербина среди собравшихся нравилась только мне (справедливости ради, скажу, что графика нравилась многим). Поэтому я неминуемо оказался в незавидном положении загнанного зверя (ох, знали бы вы повадки нашей новой творческой интеллигенции – аки бешеные псы, когда спорят о чем-то культурном!). И чего они только не наговорили... «Какой же Вербин реалист – скорее уж запоздалый импрессионист», - говорил любитель Возрождения. «Композиция большинства картин, какая то кризисная», - вторила ему поклонница американского мистического символизма. «Цвета какие-то неестественные», - бубнил бородатый мужик из темного угла. «И гамма слишком темная» - кое-как поддержал мужика подвыпивший журналист-культурник из ежедневки (он то, как оказалось, и был знаком с художником). Договорились до того, что признали Вербина «обычным», «неинтересным», «поверхностным» «провинциалом» с «ограниченным творческим мышлением».
А мне казалось, что все эти достойные люди говорят ни о том. Так можно приводить множество доказательств несуществования Бога и так ничего и не доказать. Так можно расписывать преимущества городского уклада пред деревенским (и наоборот) и заработать трудовую мозоль на языке. Так можно, наконец, рассуждать о том, что такое любовь, ни разу не поцеловавшись с девушкой. За множеством субъективных частностей господа критики потеряли из виду целое – большую русскую душу вербинской живописи. Все остальное – детали, по поводу которых можно спорить. Конечно, изощренному уму не просто понять простую красоту. Эстетам нужна гимнастика чувства (по аналогии с гимнастикой ума для математиков), потрясения и впечатления поизысканней. По-другому образованному, но внутренне бедному человеку не избавится от всепоглощающей скуки будней... Понять то их можно, но, как пел Андрей Макаревич, «я эстетов не очень люблю»...
